С гордостью словацкого футбола мы говорили несколько лет назад во время Мемориала Банникова. Я работал на матчах его команды и мог воочию наблюдать за эмоциями небезразличного к своей работе человека: темпераментный Моравчик пропускал сквозь себя буквально каждое событие, происходящее на поле, где играли его юные подопечные. А после матчей мы говорили о футболе: как о текущих матчах, так и о прошлом. В журналистском блокноте осталось следующее…

Лучшая реклама – чемпионат мира

Для тех поклонников футбола, которые, быть может, не застали Моравчика в деле, напомним: он был великолепным невысоким полузащитником с хорошо поставленным ударом с обеих ног и отличной, просто таки латиноамериканской, техникой владения мячом, не изменяющей ему даже на большой скорости. Естественно, мы не могли не поинтересоваться у Любомира, откуда все это у представителя атлетической чехословацкой школы футбола.

– Я прошел отличную школу, и мне повезло, что я смог сделать это именно в моем родном городе, – рассказал Любомир. – Нитра находится недалеко от Братиславы, но здесь была своя классная команда, где я и приобщился к футболу, получил необходимые знания и опыт, сформировался как игрок. Хотя команда наша не принадлежала к грандам, молодому поколению удалось привести ее к достаточно высоким местам. С Нитрой мы пробились в еврокубки (чехословацкая команда, именуемая тогда Пластикой, уступила Кельну из ФРГ, – прим.авт.), команду возглавляли видные тренеры – Ярабек, Ярабинский, Маерник.

– Вы уже в молодом возрасте стали известным игроком дома, успели провести вНитре целых семь сезонов. Почему отправились на Запад значительно позже?

– О, это было не так легко в те времена, существовало много препятствий на пути в Европу: как в плане получения возможности поиграть вне соцлагеря, так и в плане конкретных предложений. Отличный опыт и большой плюс в плане репутации чехословацким футболистам дало выступление на чемпионате мира 1990 года (напомним, в Италии сборная ЧССР добралась до четвертьфинала, лишь там с минимальным счетом уступив будущим чемпионам мира – сборной ФРГ, – прим.авт.). Это совпало с тем, что как раз в то время падал и политический «железный занавес», поэтому мое поколение как раз и получило возможность попробовать силы в европейских чемпионатах.

– После достаточно ярких выступлений на чемпионате мира вы, наверное, могли выбирать. В итоге же остановились на французском Сент-Этьенне, чьи лучшие годы в то время, пожалуй, уже были в прошлом. О таком решении впоследствии не жалели?

– Да нет, отчего же мне жаловаться? Выступления в Сен-Этьене стали для меня великолепным опытом: коллектив позволил мне быстрее освоиться во Франции, приспособиться к требованиям профессионального футбола и местным обычаям. Не о чем жалеть и в игровом плане: мы играли в D1, а среди моих одноклубников были, например, Лоран Блан, Тити Камара, Рихард Вичге, Йон Сивебак, Жан-Пьер Сиприен, молодые Купе, Саньёл…

Любому футболисту приятно, когда игра приносит удовольствие. В этом плане в зелено-белой форме Сент-Этьенна я чувствовал себя отлично. Играли мы творчески, было очень интересно. Да и поначалу команда занимала вполне комфортные места в серединке.

«Желание открывать для себя новое и получать удовольствие от своего труда окрыляет в любом возрасте»

– Сент-Этьенн дважды заглянул в пропасть, но сначала сохранил прописку в элите благодаря делу Тапи и ОМ, а затем вылетел, чтобы вернуться уже без вас. На родине Наполеона вы оказались именно из-за вылета Сент-Этьенна?

– Да, тогда мне пришлось перебраться на Корсику. Выступления в Бастии запомнились благодаря тамошней особенной, неповторимой атмосфере. Поверьте, от той яростной, бескомпромиссной поддержки небольшого клубного стадиончика ноги бегут сами! В команде тоже было несколько игроков с опытом международного футбола (к примеру, тунисец Бумнижель, поляк Сверчевски, югославы Йестрович и Дробняк, хорват Кознику, известные французы Роль, Андрэ, Лоран). Да и мне лично тот период запомнился как вполне неплохой: многое получалось, я регулярно играл, забивал, часто оставался доволен своей игрой.

– Тем неожиданнее переход в Дуйсбург – новая команда, новый чемпионат…

– Мне в то время было уже 33 года, но я чувствовал, что еще могу играть. Хотелось попробовать силы в новых лигах. Поэтому, когда после шести месяцев в Бундеслиге появилась возможность уехать в Шотландию, я согласился. И тот переход считаю судьбоносным. Селтик стал очень дорогим для меня клубом, а годы, проведенные в Глазго, сохраню в памяти на всю жизнь. Там мои мечты стали явью.

– Ваши предыдущие клубы, в большинстве сезонов, занимали места в середине турнирной таблицы, а вот в Селтике всего за несколько лет вы завоевали кучу титулов и трофеев.

– Прежде всего, нужно понимать, что Селтик – великий клуб. Нет иных задач, кроме победы, и не устраивает никакое место, кроме первого. Это значит – иная психология, иная постановка работы. Мне помогло то, что в команде работал хорошо знакомый тренер –  Йозеф Венглош, под руководством которого я играл за сборную Чехословакии, а затем, уже позже, в Японии.

– Матчи против Рейнджерс и Лига чемпионов: что было важнее и тяжелее?

– Олд Фирм Дерби – это что-то потрясающее. К нему готовятся все – игроки, пресса, фаны, и хотя на сезон приходится минимум четыре матча, все они, вне зависимости от реальной турнирной значимости, являются крайне принципиальными и важными. Зато удачно сыграть против Рейнджерс для Кельта и наоборот – значит сразу стать кумиром, любимцем публики (Любо знает, что говорит: в его активе как раз несколько совершенно невероятных дерби, – прим.авт.)